на главную         
Василий Суриков
Суриков Биография Картины Эскизы   Рисунки Хроно   Музеи М.Нестеров Гостевая
Статья Бенуа  Рогинская  Пикулева  Маковский  Островский  Н.Шер  Г.Чурак Ф.Волынский  Арт-сайты
Воспоминания  Волошин  Глаголь  Минченков  А.И.Суриков  Тепин  Репин Кончаловская  Ченцова

Галина Пикулева. Творчество Василия Сурикова

  
» Живая память потомков
» Дом на Благовещенской
2 - 3
» Дорога в Академию
2 - 3 - 4 - 5
» «Вселенские сборы»
2 - 3
» «Утро стрелецкой казни»
2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7
» «Меншиков в Березове»
2 - 3 - 4
» Поездки в Европу - 2
3 - 4
» «Боярыня Морозова»
2 - 3 - 4 - 5 - 6
» «Затмение» в судьбе
2 - 3 - 4 - 5
» «Покорение Сибири...»
2 - 3
» «Переход Суворова...»
2 - 3 - 4
» Рубежи века - 2 - 3 - 4
5 - 6
» Человек - мера всех картин
2 - 3 - 4
Суриков   

Глава пятая - «Меншиков в Березове», продолжение

За полтавскую битву Александр Данилович удостоился звания фельдмаршала. Полагая, что государственная казна составляет его собственность, Меншиков использовал ее в личных целях, обустроив в Петербурге дворец на Васильевском острове с позолоченной мебелью, венецианскими зеркалами, хрустальными люстрами. Здесь проходили петровские ассамблеи, празднества с участием царского двора и дипломатического корпуса. Государь, хотя наказывал дубинкой за казнокрадство своего любимца, охотно предавался в меншиковских покоях питию и наслаждениям, приговаривая: «Вот как Данилыч веселится!» Смерть покровителя открыла Меншикову еще большую дорогу к власти. В январе 1725 года гвардейский полк под его командованием возвел на трон Екатерину, такую же, как он, простолюдинку, дочь литовского крестьянина Самуила Скавронского. Она была уступлена в мужской страсти самодержцу, который сочетался с ней браком и возвел в сан императрицы. Екатерина по сути стала игрушкой в руках хитроумного любовника, отставившего притязания Верховного тайного совета и правившего страной единолично в статусе генералиссимуса. К тому же Меншиков заручился ее согласием на брак малолетнего наследника Петра Алексеевича с Марией – дочерью Александра Даниловича. После царственной помолвки невеста была увенчана орденом святой Екатерины, к ней был приставлен штат слуг в сто пятнадцать человек, на содержание которых из казны выделялось тридцать четыре тысячи рублей в год. Захлебнувшийся в тщеславных помыслах Александр Данилович не заметил надвигавшуюся угрозу его всесильному положению. После кончины Екатерины влиятельный род Долгоруких приступил к его свержению. Прибывший курьер Верховного тайного совета вручил Меншикову запрещение выезжать из своего дворца. В сентябре 1727 года царедворец был арестован и сослан в Ранненбург. В крепости вблизи Воронежа, сооруженной по плану Петра, опальный властелин подвергся допросам, лишен личных вещей, драгоценных камней, земельных вотчин, из которых можно было составить государство немалых размеров. На этих санкциях петербургские вельможи не остановились, опасаясь, что Меншиков найдет возможность вернуться в Петербург, они изменили место его заточения на зауральский Березов. Александра Даниловича с детьми и женой доставили в Нижний Новгород, затем перевезли в Казань. Там светлейшего постигло семейное несчастье. Не выдержав тягостной встряски, в последний раз вздохнула его супруга Дарья Михайловна.

В Тобольске ссыльное семейство пересадили в тесную открытую повозку, запряженную собаками, и окончательно отправили в глухое поселение. В записках свидетеля петровской эпохи Вильбоа приводится эпизод случайной встречи Меншикова с его бывшим адъютантом, который возвращался из морской экспедиции Беринга. Перед ним предстал обросший длинными волосами мужчина в небрежной мужицкой одежде, взяв офицера за руку, он сказал: «Вглядись в меня хорошенько и припомни черты твоего прежнего генерала». Офицер, наконец, узнал Меншикова и с изумлением воскликнул: «Ах, князь, какими событиями подверглись вы, ваша светлость, печальному состоянию, в каком я вас вижу». Ментиков прервал его: «Оставим князя и светлость. Я теперь бедный мужик, каким я родился. Господь, возведший меня на высоту суетного величия человеческого, низвел меня в мое первобытное состояние». О мемуарах француза Вильбоа художнику Сурикову говорил Лев Николаевич Толстой. Одобряя план картины «Меншиков в Березове», писатель советовал, чтобы во внешности Александра Даниловича взамен парика и выбритого подбородка присутствовала окладистая крестьянская борода. Сам он тоже опростился и отказался от привычки носить дворянский костюм. На портрете Ильи Репина Толстой был изображен в темной блузе, перепоясанной кожаным ремешком. На первом плане художник обрисовал мозолистую руку Льва Николаевича, привыкшую к косьбе в Ясной Поляне.

В поисках биографических сведений Василий Иванович отправился в подмосковную усадьбу потомков Меншикова, расположенную недалеко от Клина в селе Александровском. Там он обнаружил бюст работы скульптора Растрелли и сделал с него акварельные наброски. Профиль портретируемого с впадинами лба, лошадиными ноздрями горбатого носа, грузной челюстью, набухшими губами явно дисгармонировал с завитками аристократической прически, сооруженной по моде XVIII века угодливым парикмахером. Суриков заказал гипсовую копию художнику Богатову, хотя до конца не удовлетворился произведенным просмотром.
Зримое ощущение кряжистости натуры его героя пришло к мастеру опять во время его «допросов» улиц Москвы. Проходя по Пречистенскому бульвару, он заметил старика в поношенной енотовой шинели. Из-под обмотанного на его короткой шее шарфа высовывался колючий подбородок, за нависшими веками поглядывали проницательные глаза. Василий Иванович понял, что перед ним тот человек, который нужен для этюда к картине. Художник двинулся за стариком, шмыгавшим в огромных калошах по тротуару Остоженки, направляясь к церкви Николы в Хамовниках. Свернув в переулок, он открыл калитку и скрылся за дверью с табличкой, на которой значилось, что здесь проживает преподаватель математики в Первой гимназии Октавиан Иванович Невенгловский. Василий Иванович прибегнул к помощи дворника и прислуги, чтобы уговорить угрюмого мужчину позировать ему. Со второй попытки старик впустил настойчивого художника для переговоров в прихожую. На вопрос, кого с него будут писать, Суриков назвал фамилию полководца Суворова. Это польстило его натурщику, и он согласился принять нужную позу в верхней антресольной комнате. «Работал я лихорадочно, со всем напряжением сил, на какое только способен, и часа через полтора удалось мне наконец схватить и характер лица, и блеск недобрых медвежьих глазок, - рассказывал Василий Иванович в беседе с Сергеем Глаголем. - Явился было страх: а ну как отберет он у меня этот этюд. Однако обошлось благополучно. Посмотрел старик на этюд, покачал сомнительно головою, и ничего. Только проговорил: «Ну, пиши, пиши...» Спрятал я мой набросок в этюдник, сунул трешницу бабе и бросился домой. Летел, как на крыльях ветра. Все казалось, а ну отымут? Знаю, что глупая мысль, самому смешно, а отделаться от нее не могу».


следующая страница »

Рекламный блок наших партнеров:
• 

"Я, как и в молодости, продолжаю восхищаться огромным талантом Сурикова и уверен, что его значение в русском искусстве так же, как значение великого Иванова, Левитана, Серова, как многих истинных великих людей нашей родины, будет незыблемо, вечно..." (Михаил Нестеров. Москва, 1938)


Суриков


Василий Суриков, artsurikov.ru © 1848-2014. Все права защищены. Пишите письма: mail (собака) artsurikov.ru
Копирование или использование материалов - только с письменного разрешения Василия Сурикова


Rambler's Top100