на главную         
Василий Суриков
Суриков Биография Картины Эскизы   Рисунки Хроно   Музеи М.Нестеров Гостевая
Статья Бенуа  Рогинская  Пикулева  Маковский  Островский  Н.Шер  Г.Чурак Ф.Волынский  Арт-сайты
Воспоминания  Волошин  Глаголь  Минченков  А.И.Суриков  Тепин  Репин Кончаловская  Ченцова

Галина Пикулева. Творчество Василия Сурикова

  
» Живая память потомков
» Дом на Благовещенской
2 - 3
» Дорога в Академию
2 - 3 - 4 - 5
» «Вселенские сборы»
2 - 3
» «Утро стрелецкой казни»
2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7
» «Меншиков в Березове»
2 - 3 - 4
» Поездки в Европу - 2
3 - 4
» «Боярыня Морозова»
2 - 3 - 4 - 5 - 6
» «Затмение» в судьбе
2 - 3 - 4 - 5
» «Покорение Сибири...»
2 - 3
» «Переход Суворова...»
2 - 3 - 4
» Рубежи века - 2 - 3 - 4
5 - 6
» Человек - мера всех картин
2 - 3 - 4
Суриков   

Глава четвертая - «Утро стрелецкой казни», продолжение

Сходные воззрения оттачивал в общении с Суриковым Илья Ефимович Репин, работавший над полотном «Царевна Софья Алексеевна через год после заключения ее в Ново девичьем монастыре, во время казни стрельцов и пытки всей ее прислуги в 1698 году». Они часто виделись в квартире Василия Ивановича на Зубовском бульваре. Позднее Репин вспоминал, что его коллега проявлял полное равнодушие к устройству быта, в пустых комнатах стояли сундук, два сломанных стула с продырявленными соломенными сидениями, на полу лежала палитра - «маленькая, весьма скупо замаранная масляными красочками»: «Нельзя было поверить, что в этой бедной квартирке писались такие глубокие по полноте замыслов картины, с таким богатым колоритом».
Суриков выслушивал замечания Ильи Ефимовича, настаивавший на том, чтобы в общую композицию были помещены фигуры повешенных стрельцов: «Что же это у вас ни одного казненного нет? Вы бы вот здесь, хоть на виселице, на правом плане, повесили бы». После ухода Репина Суриков сделал попытку обрисовать мелом и подмалевать краской силуэты двух мужчин, раскачивавшихся на виселице. В этот момент в комнату вошла служанка и лишилась от страха чувств. Эта реакция простой женщины побудила художника удалить с полотна момент физиологической смерти его героев. Между тем сам Репин изобразил в картине о буянившей в монастырской келье сестре царя решетчатое окно, за которым свисало безжизненное тело ее сторонника. И оттого пучились и надувались красными жилками глаза Софьи Алексеевны - этакого «мужлана», обряженного в женоподобное парчовое платье.

«Все была у меня мысль, чтобы зрителя не потревожить. Чтобы спокойствие во всем было. Все боялся, не пробужу ли в зрителе неприятного чувства... Я сам-то свят, а другие... У меня в картине крови не изображено, и казнь еще не начиналась... Торжественность последних минут мне хотелось передать, а совсем не казнь», - говорил Суриков Максимилиану Волошину. Казнь вообще могла бы не начаться, если бы власть и народ, пока не обагрились руки, протянули бы их друг другу в мирном согласии. Нет, диктаторская воля Петра Великого не имела щадящего сослагательного наклонения, и не повернулась вспять на картине телега с выпряженными лошадьми, дабы отправить досыпать стрельца-вояку на пышную теремную перину. «Натура страстная, живая, с глубоким драматизмом; он творил только непосредственно, выливая себя; он не мог подчинить свои силы никакой школе, никаким канонам. И лица, и краски, и линии, и пятна светотени, - все в нем было своеобразно, сильно и беспощадно по-варварски», - отзывался об авторе «Стрельцов» Репин. Обсуждая и критикуя «всякую черту в картине», он советовал Василию Ивановичу поехать на Ваганьковское кладбище, там один из могильщиков был примечен им как «чудо - тип». Василий Иванович сразу узрел в нем рыжебородого персонажа и предложил позировать: «Он уж занес было ногу в сани, да товарищи стали смеяться. Он говорит: «Не хочу». И по характеру ведь такой, как стрелец. Глаза, глубоко сидящие, меня поразили. Злой, непокорный... Кузьмой звали... Насилу его уговорил. Он, как позировал, спрашивал: «Что, мне голову рубить будут, что ли?» Художник из чувства деликатности промолчал. Голова Кузьмы в реальности осталась цела, более того он бросил кладбищенский промысел и сделался профессиональным натурщиком. В сороковых годах двадцатого века он рассказывал ученикам московской художественной школы о своем участии в «Утре стрелецкой казни», теперь они рисовали Кузьму в виде старика с редкими седыми волосами, округлой лысиной, но его нос по-прежнему торчал как у насупленного коршуна...

Вместе с этюдом Кузьмы - «Стрелец в шапке» Суриков создал целую подготовительную галерею образов, среди них - «Стрелец, прощающийся с народом», «Чернобородый стрелец», «Плачущая девушка», «Жена стрельца». За каждым из портретных изображений стояла вполне конкретная, часто сибирская судьба. «Помните, там у меня стрелец с черной бородой - это Степан Федорович Торгошин, брат моей матери, - говорил мастер Волошину. - А бабы - это, знаете ли, у меня и в родне были такие старушки. Сарафанницы, хоть и казачки. А старик в «Стрельцах» - это ссыльный один, лет семидесяти. Помню, шел, мешок нес, раскачивался от слабости - и народу кланялся». На московских рынках Василий Иванович зарисовывал в натуре деревенские дуги и телеги, прибывшие с товаром: «Пишешь и думаешь - это самое важное во всей картине. На колесах-то грязь. Раньше-то Москва немощеная была - грязь была черная. Кое-где прилипнет, а рядом серебром блестит чистое железо. И вот среди всех драм, что я писал, я эти детали любил». Исконные подробности XVII века Суриков черпал также из книжного собрания, которое находилось в Румянцевском музее. В его библиотеке он познакомился с Львом Николаевичем Толстым и пригласил писателя посмотреть свою работу. Их разговор приводится в книге Натальи Кончаловской: «Лев Николаевич долго сидел в молчании перед картиной, словно она его захватила всего и увела из мастерской. - Огромное впечатление, Василий Иванович! - сказал он наконец. -
Ах, как хорошо это все написано!.. А скажите, как вы себе представляете, - Толстой быстро поднялся со стула, - стрельцов с зажженными свечами везли на место казни? - Думаю, что всю дорогу они ехали с горящими свечами. - А тогда руки у них должны быть закапаны воском, не так ли, Василий Иванович? Свеча плавится, телегу трясет, качает... А у ваших стрельцов руки чистенькие, словно только что свечи взяли...» Суриков нанес один за другим потемневшие мазки на сжатую руку Кузьмы: «Да... так совсем другое дело...» Они еще долго беседовали, то отходя, то возвращаясь к картине, оба взволнованные, приподнятые, связанные одним общим большим событием».


следующая страница »

Рекламный блок наших партнеров:
• 

Самое ценное в Сурикове - глубокая правда мистической поэзии. Несмотря на грубость формы, картины Сурикова - магические сны. Такого дара сновидца я не знаю ни в ком из наших художников. Может быть, этим и объясняются его недостатки - ограниченностью вкуса и сознательного умения в сравнении с надсознательною прозорливостью. Уайльд сказал о Браунинге - "он заикается тысячью ртов". О Сурикове хочется сказать: он вдохновенно-косноязычен.


Суриков


Василий Суриков, artsurikov.ru © 1848-2014. Все права защищены. Пишите письма: mail (собака) artsurikov.ru
Копирование или использование материалов - только с письменного разрешения Василия Сурикова


Rambler's Top100