на главную         
Василий Суриков
Суриков Биография Картины Эскизы   Рисунки Хроно   Музеи М.Нестеров Гостевая
Статья Бенуа  Рогинская  Пикулева  Маковский  Островский  Н.Шер  Г.Чурак Ф.Волынский  Арт-сайты
Воспоминания  Волошин  Глаголь  Минченков  А.И.Суриков  Тепин  Репин Кончаловская  Ченцова

Галина Пикулева. Творчество Василия Сурикова

  
» Живая память потомков
» Дом на Благовещенской
2 - 3
» Дорога в Академию
2 - 3 - 4 - 5
» «Вселенские сборы»
2 - 3
» «Утро стрелецкой казни»
2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7
» «Меншиков в Березове»
2 - 3 - 4
» Поездки в Европу - 2
3 - 4
» «Боярыня Морозова»
2 - 3 - 4 - 5 - 6
» «Затмение» в судьбе
2 - 3 - 4 - 5
» «Покорение Сибири...»
2 - 3
» «Переход Суворова...»
2 - 3 - 4
» Рубежи века - 2 - 3 - 4
5 - 6
» Человек - мера всех картин
2 - 3 - 4
Суриков   

Глава четвертая - «Утро стрелецкой казни», продолжение

Поэтому разительным оказывался колористический контраст с верхним планом картины, где тонкими и светлыми мазками художник прописывал серебристое оперение облаков, освещенных лучами холодного предрассветного солнца. Утро погибельного для людей дня для природы было состоянием дремотного пробуждения, нарушаемого лишь взлетом крыльев птиц, паривших над кремлевскими башнями. Воздушные токи возносились над унынием низменной почвы, утверждая «торжественность последних минут» - необходимый момент в художественной идее Сурикова, веровавшего в бессмертное восхождение души.

Через двадцать лет после создания «Утра стрелецкой казни» в Московском Художественном театре состоялась премьера спектакля «Царь Федор Иоаннович». Его постановщику К.С.Станиславскому были даны дворцовые диалоги XVI века, переложенные для сцены пером А.К.Толстого, он трактовал их в реалистических декорациях художника В.А.Симова в присутствии новейшей труппы, которая внимала его представлениям о сквозной линии и сверхзадачи роли. У Сурикова подобных театральных возможностей не было. Прикасаясь к палитре, он сам становился драматургом, сценографом, режиссером, единолично продумывая для каждого персонажа биографию, характер, внешность, костюм. При этом ни один из участников его эпопеи не повторял поступь другого.
В натянутом на подрамник полотне размером два на четыре метра мастер разместил две основные мизансценические группы. Справа у кладки Кремля выстроились во фронтальном ряду сторонники Петра, слева вокруг Лобного места скучилась, словно развороченный пчелиный улей, клокотавшая масса стрельцов, их матерей, жен, детей. Из дневника Корба явствует, что царь прибыл на Красную площадь в возке вместе с Александром Даниловичем Меншиковым. Художник и в этот раз отказался от документальности и пересадил тщательно выбритого государя в зеленом мундире, придающем размах его широким плечам, на покрытого багровой попоной с золотым шитьем белогривого коня. За его спиной вытянулись в полный рост солдаты Преображенского полка - охрана и почетный караул. О других участниках церемонии художник удовлетворился сведениями австрийца: его величество сопровождали знатные московиты, представители посольств из Дании и Польши. Некоторые дипломаты приблизились в знак расположения к русскому правителю, другие вместе с супругами выглядывали из окна кареты, на задах которой вертелись арапчата в чалмах с перьями - дань увлечениям конца XVII столетия африканской экзотикой. Опережая всех, стоял небезызвестный Корб в шляпе с отогнутыми полями, в щегольском кафтане и остроносых башмаках на высоких каблуках. Одежда с модного подиума отнюдь не скрывала серьезности его намерений взять происходившее в российской империи на меткий карандаш, с этой целью он сжимал в руке пергаментный лист. Официальную процессию завершал боярин из рода Черкасских с окладистой бородой, солидно ложившейся на длинные полы малиновой шубы. Ветеран, знававший привычки Алексея Михайловича - батюшки нынешнего государя, давно взял за правило не вмешиваться в дворцовые интриги, а чинно поднимать кубок на пирах да восхищаться театральными забавами, которые затевала царица Наталья Кирилловна Нарышкина.

Спиной к иноземным представителям, зато лицом к Петру обращался Александр Меншиков, докладывавший о готовности приступить к экзекуции. Сам он произошел из городского чрева и не понаслышке знал, что брожение в холопских лбах наказывается не уговором, а битьем. К тому же, чем быстрее произойдет казнь, тем скорее можно будет славно отобедать в компании с государем. Но Петр, кажется, не слышал меншиковского рапорта. Его глаза с белками навыкате и расширенными зрачками были обращены туда, где «подобно шуму вод многих» гудела толпа. Это тот самый народ, которому от Москвы до самых окраин предстояло узнать от правителя о создании регулярной армии, о надвигавшейся битве под Полтавой, о блистательном граде на брегах Невы. А самому нетерпеливому реформатору надобно было увериться, что подчиненная ему на российских просторах чернь разумела, зачем православной Руси рубить «окно» в Европу, которая у кремлевской стены холодно переговаривалась на чужеродном наречии. Задача была не из легких, потому что даже либеральный в кругу историков Николай Михайлович Карамзин впоследствии не понимал Петра: «Искореняя древние навыки, представляя их смешными, глупыми, хваля и вводя иностранные, государь России унижал россиян в собственном их сердце. Презрение к самому себе располагает ли человека и гражданина к великим делам?»
Задавался не потерявшим остроты вопросом и создатель картины «Утро стрелецкой казни», когда в семидесятые годы девятнадцатого века столкнулись в разности общественных воззрений западники и народники. Какой из двух путей - консервативный или прогрессивный выберет после отмены крепостничества Россия? А если это третий - тот, что бил в набат со страниц романа Достоевского «Бесы»? Суриков не давал в своей картине прямого ответа, но заключил перебудораженную народную стихию в очертания кольца славянской общины - корневой семьи, скрепленной родовой пуповиной. Ею была всегда сильна Русь, и насильственный обрыв ее означал распад как основ нравственности, так и устоев государственности.


следующая страница »

Рекламный блок наших партнеров:
• 

"Я, как и в молодости, продолжаю восхищаться огромным талантом Сурикова и уверен, что его значение в русском искусстве так же, как значение великого Иванова, Левитана, Серова, как многих истинных великих людей нашей родины, будет незыблемо, вечно..." (Михаил Нестеров. Москва, 1938)


Суриков


Василий Суриков, artsurikov.ru © 1848-2014. Все права защищены. Пишите письма: mail (собака) artsurikov.ru
Копирование или использование материалов - только с письменного разрешения Василия Сурикова


Rambler's Top100