Глава восьмая - «Затмение» в судьбе художника, продолжение
Перед намечавшимся отъездом Василий Иванович продолжал разбор архивов, в связи с этим он написал председателю Общества истории и древностей Российских, руководителю Исторического музея в Москве Ивану Егоровичу Забелину: «Я бы очень желал, чтобы мой этюд Василия Блаженного был принят Вами как дар мой Историческому музею». Это был знак уважения к автору книги «Домашний быт русских цариц», ценное содержание которой помогло мастеру в создании достоверной среды в картине «Боярыня Морозова». Другие работы Суриков планировал экспонировать на Первой выставке этюдов и рисунков русских художников, которая открывалась в ноябре 1889 года. Он написал ее организатору Поленову: «Осень-то я не буду в Москве, а буду в Красноярске, то я попросил бы Вас, Василий Дмитриевич, выставить их без рам и подрамников и просто пришпилить на стену. Да и оставил-то бы их у Вас, если позволите». Коллега добросовестно выполнил эту просьбу. Всего на выставке, длившейся месяц, было представлено семнадцать суриковских этюдов, четыре к полотну «Утро стрелецкой казни», тринадцать - к «Боярыне Морозовой».
Основные станковые работы разных лет - «Апостол Павел», «Сцена из римского карнавала», были упакованы в общий багаж и отправились в июне 1889 года в Сибирь.
Один из холстов был едва тронут пунктирным контуром фигуры человека, положившего руки на голову мужчины с запавшими глазницами. О нарождавшемся замысле Суриков говорил родным: «Читаю более духовные книги и понемногу рисую». В главе Евангелия от Иоанна он прочел притчу об исцелении слепорожденного. Иисус увидел на дороге слепца и открыл ему незрячие очи. Когда люди стали расспрашивать выздоровевшего, каким чудом разомкнулись его веки, он ответил: «Человек, называемый Иисус, сделал брение, помазал глаза мои и сказал мне: "пойди на купальню Силоам и умойся". Я пошел, умылся и прозрел». Исцеленный узрел в том дела Божий: «И сказал Иисус: на суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы».
Художник вел работу над картиной «Исцеление слепорожденного Иисусом Христом» в уединенной комнате на втором этаже благовещенского дома. На измученное лицо слепца он наносил тяжелые мазки пунцовой краски, облик Христа, напротив, светился лучами: «Доколе Я в мире, Я свет миру...»
Идею евангельского произведения Суриков доверил пятнадцатилетнему Дмитрию Каратанову, когда он принес на совет свои рисунки. Об этом посещении будущий художник позднее оставил запись в своих воспоминаниях: «Все стены комнаты были увешаны его масляными работами, а некоторые полотна, свернутые в трубки, стояли по углам. В угловой, выходящей во двор маленькой комнате на мольберте стояла его картина "Исцеление слепого". Мне кажется, что она тогда была завершена и Василий Иванович вводил в нее последние штрихи и некоторые поправки». Суриков беседовал с Каратановым три часа, просто и понятно объяснял, как нужно рисовать с натуры, для примера сделал на листе бумаги беглый набросок со своей руки, говоря при этом: «Сначала - общее, а потом - частное».
Василий Иванович оживился и в разговоре с преподавателем рисования Михаилом Александровичем Рутченко. Посмотрев на полотно, он сразу заметил, что слепой похож на автора картины: «И вот из пояснений автора я понял, что именно он болеет, - он переживал острый религиозный экстаз. Это его исцелил Христос от слепоты. Говорил он прежним глухим голосом, вдохновенно... Наконец речь оборвалась. Я взглянул на Сурикова. Он был погружен в свои переживания. На глазах признаки слез... Я сказал, что картина мне очень нравится своей безыскусственной простотой, и то нравится, что есть сходство в лицах у Христа и слепорожденного. Но я не советовал бы пропускать луч солнца на руку слепца, от этого разбивается-де цельность впечатления, но я понимаю значение этого луча на руке».
Максимилиан Волошин в биографических заметках сделал запись, что благодаря «Исцелению слепорожденного», созданному только для себя, мастер нравственно встряхнулся: «И тогда от драм к большой жизнерадостности перешел». Вместе с Дмитрием Каратановым он ходил по городу и останавливался у плашкоута с крестьянскими подводами. Художнику понравилась одна дуга, украшенная резьбой. Он искал клочок бумаги, чтобы зарисовать ее, а крестьяне наперебой рассказывали о местных резчиках-умельцах. На протянутом ему спутником сложенном листке Суриков сделал быструю зарисовку, которая скоро взросла в привычных масштабах.
Мать и младший брат освободили Василия Ивановича от бытовых хлопот. Ольга и Елена поступили учиться в красноярскую гимназию, Прасковья Федоровна кормила и обшивала внучек. «Я в свою очередь занялся развлечением его и подал ему мысль написать картину «Городок», - вспоминал Александр Иванович. - Мне сильно хотелось, чтобы он после смерти жены не бросал свое художество. Поехали мы с ним в с. Ладейское, где и наняли молодых ребят сделать снежный городок, с которого была им написана в последний день на масленице 1890 года картина "Взятие снежного города"».
В прощеное масленичное воскресение северные жители прощались с зимней стужей, жгли костры, пекли блины, в канун строгого поста просили друг у друга прощение за обиды, нанесенные намеренно или невольно. Суриков, следуя народному обычаю, мысленно обращался о прощении к Елизавете Августовне, что не сумел в страстях художника уберечь ее жизнь, и с освобожденным сердцем подошел к холсту.
|