П.Ф. и А.И.Суриковым. Москва, 11 сентября 1893
Здравствуйте, дорогие мамочка и Саша!
Вы, я думаю, получили уже мое письмо. Вот все жду вашего. Оля и Лена сейчас пошли в 1-й раз в гимназию. Еленчик все жалуется на головную боль. Так что был с ней у доктора, который прописал ей лекарство. Говорит, что пройдет.
Картину работаю. А работы тьма еще. Не знаю, кончу ли к весне, очень бы хотелось, так как квартира, которую я оставлял на лето за собой, здорово холодна. Я хочу, чтобы хозяин поставил мне в залу печку железную.
Марья Семеновна говорила мне, что постояльцы вверху очень довольны, что квартира теплая. Ну, слава богу, что хоть недаром мы дом переправляли. А вот не знаю, как у вас внизу-то тепло ли будет эту зиму.
Заходил ли к вам Чернышев, ученик рисовальной школы в Москве? Я думаю, что он скоро вернется в Москву (письмо это я еще не кончил).
Я сегодня получил твое письмо, где ты говоришь, что Долинский уволен. Как-то ты теперь будешь служить с Горбатовским. Уж как-нибудь устрой, чтобы нового-то председателя дождаться. Ты говоришь, что опять был больной и мама. Я думаю, что не от сырости ли внизу вы хвораете? Может еще не просох низ-то. Поставь железную печь. Про коня пишешь, что нету? Да хорошо ли к зиме заводить. Опять работника надо нанимать. Подожди лучше до лета, когда приеду, тогда заведем!
Саша, не нуждаетесь ли вы с мамой, ты говоришь, что истратил на лекарства. Так я пошлю, сколько могу. Очень я беспокоюсь что-то о вас с мамой; что это все хвораете, отчего? Или от непомерного твоего труда, или простужаешься и мама, или, как я говорил, сыро внизу.
Каждый день, каждый час я все думаю о вас с мамой. Есть ли у нее теплая обувь?
Картина моя, слава богу, подвигается, и думаю к весне кончить. Материалу довольно много набрал.
Берегите же здоровье, дорогие мои, целую вас.
Твой брат любящий В.Суриков
Долгоруковская ул. д. Збука.
П.Ф. и А.И.Суриковым. Москва, 18 ноября 1893
Здравствуйте, милые наши мамочка и Саша!
Простите, что долго не писали. Мы тоже немного «отхватили» по болезни. Сначала Лена, а потом я с Олей. У меня с ней была инфлюэнца. Нет, теперь, слава богу, прошло. Мы получили черемушку и чай. Спасибо, брат.
Картина подвигается. Казачьи типы казаки, которые у меня были в мастерской, признают за свои. Но к этой выставке не кончу. У нас были Кузнецовы, обедали, и Рачковский - доктор. Он хотел к вам зайти.
Как-то мимо меня раза два проехал Долинский. Он, мне Кузнецовы говорили, в Москве. Ко мне что-то не заезжает. Как-то теперь послуживаешь и не приехал ли новый председатель? От Рачковского я узнал о смерти моего старого товарища отца Иоанна Рачковского. Царство ему небесное. Я его очень любил и уважал. В нем как-то мало было стяжательства. Умер, говорят, и Васильев богач.
Напиши мне, не забудь, что, поубавилась ли сырость внизу у нас и будете ли железную печь топить? Как-то досадно - поправляли, поправляли заново, а без железки не обойтись! Мне про железную печь Пирожников говорил, что ту зиму она стояла внизу.
Мамочка, здоровье как? Тепло ли одевается? Мы 14 октября вспоминали, что теперь у вас пашкетишко, может, стоит на столе, ну, и поздравлялись с именинницей. А ты коня-то купил, ну, так почаще катайся, да мамочку вози гулять. Поклонись от меня твоим товарищам. Целую вас, мои дорогие.
Любящий вас В.Суриков
1894
П.Ф. и А.И.Суриковым. Москва, Начало 1894
Здравствуйте, дорогие мамочка и Саша!
Письмо твое мы получили с письмецами Оле и Лене. Они учатся ничего, порядочно. На рождестве я их водил в цирк.
У меня два дня назад был Савенков. Он переводится в Варшаву. Видел моего «Ермака» и очень хвалит картину. Жаль Калину. Дождется ли он, бедный, перед смертью ордена св. Владимира 4-й степени? Когда я его видел в последний раз, то он ждал его. А Михайло-то Яковлевич, какой крепкий был, просто не ожидал! Теперь только два брата осталось. Марья Семеновна Савельева возвратилась из Палестины, была у нас и привезла два образочка, которые были возложены на гроб господень. Она хлопотала, чтоб ее перевели туда учительницей, так как население ее ужасно любит. Еще пишу тебе, что я недавно в числе некоторых избран в действительные (не подумай - статские советники), а в действительные члены Академии художеств по высочайшему утверждению. Фамилии напечатаны в «Московских ведомостях» в декабре месяце. Картина моя идет вперед. Казачья сторона вся наполнилась, и уже оканчиваю некоторые фигуры. Не торопясь, с божьей помощью, можно хорошо кончить ее к будущей выставке. На эту выставку пошлю два или три этюда, а картины никакой не будет. Не знаю как, а хотелось бы нынешним летом еще поработать этюды татар в Тобольске и приехать к вам, мои дорогие, не надолго. Да не знаю, как бог велит, - в мае выяснится. Душата так и рвутся в Красноярск повидаться с вами и покататься на новокупленном коне. Может быть, бог даст, и свидимся это лето. Если можно, вот что, Саша: пошли фунтишко чаю, просто не могу пить здешний веник, но только фунт, и больше ничего не посылай. Саша, квитанции получил на шубы.
Теперь я опять принялся за «Ермака». Работы будет очень много за ним. Радуюсь, что много этюдов для него написал. На днях узнаю адрес Ковалевского и схожу к нему, если он в Москве. Поклонись от меня Сергею Матвеевичу и всем знакомым моим.
Целую вас, мои дорогие. Мамочка, берегите здоровье.
Твой брат В.Суриков
Поклонись от меня Тане.
|
