Сохранившиеся письма В.И.Сурикова и немногие письма к нему 1868-1916 годов - существенная часть документального материала для изучения его жизни и творчества. Наряду с воспоминаниями современников, они являются ценнейшим источником для понимания своеобразного облика Сурикова - художника и человека. Письма Сурикова отличаются от писем И.Е.Репина и И.Н.Крамского, которым присущ публицистический характер. В них нет и постановки проблем творчества применительно к собственному искусству, как в письмах М.А.Врубеля. Особенности эпистолярного наследия Сурикова - простота и непосредственность. Ценность его заключается в том, что оно проливает свет на некоторые страницы творческой биографии мастера. Основная часть писем Сурикова адресована родным в Красноярск - матери и брату, многие обращены к членам его семьи. Написанные ясным, доступным языком, письма Сурикова читаются легко. В своеобразных оборотах речи сказывается самобытность сибиряка и обнаруживаются такие особенности стиля, по которым безошибочно можно назвать автора писем, даже если они не подписаны. Из всей корреспонденции особо выделяются письма 1883-1884 годов художникам П.П.Чистякову, Н.С.Матвееву и П.М.Третьякову. В них раскрывается, хотя и косвенно, художественное кредо Сурикова, его понимание природы живописи, его вкусы. Несколько писем официального характера касаются вопроса происхождения художника, вопроса, которому он придавал большое значение для своей биографии, а потому и для своего творчества. Несколько писем определяют общественные интересы Сурикова. Небольшое количество носит чисто деловой характер.
Можно предположить, что необнаруженных писем Сурикова осталось немного.
Письма к родным писались Суриковым в течение пяти десятилетий. Они были сохранены его братом, дочерьми, внуками, а затем постепенно переданы в архивы красноярских музеев и в Отдел рукописей Государственной Третьяковской галереи. Мы должны быть особенно признательны его брату, Александру Ивановичу, любовно годами собиравшему эти письма. Наиболее раннее письмо, которым мы располагаем, - это письмо «дяденьке». Оно не датировано, но, судя по содержанию, можно предположить, что написано оно весной 1868 года. Его писал двадцатилетний юноша, «канцелярский служитель енисейского губернского управления», веривший в свое призвание художника со школьной скамьи. В этом раннем письме обнаруживается целеустремленность будущего художника, твердость его характера, сила воли. Письмо это является своеобразной «увертюрой» к его дальнейшим письмам. Мы узнаем, что среди родных Сурикова были люди, с которыми в пору юности он делился мечтой учиться живописи. Оно интересно также и как свидетельство того, что красноярские «власти» не оставили незамеченным талант своего молодого земляка и приняли живое участие в его судьбе. То обстоятельство, что Суриков имел поддержку своим стремлениям с юных лет, помогло счастливо сложиться его художественной индивидуальности и позволило идти прямым путем к достижению желанной цели.

Овеянные очарованием молодости, радостью, счастьем, надеждой дышат первые письма Васи Сурикова, написанные с дороги из Красноярска в Петербург. Покинув родной город 11 декабря 1868 года, простившись с матерью и братом, он был охвачен впечатлениями далекого пути. За время путешествия, длившегося более двух месяцев, сначала на почтовых лошадях, затем от Нижнего Новгорода по железной дороге, ярко и своеобразно описанной им, он очень много узнал. В письмах сказывается, как жадно впитывал юноша все виденное им в пути. Преодолев огромные сибирские просторы, встретившись с жизнью больших городов, проезжая Томск, Екатеринбург, Тюмень, Казань, Нижний Новгород, он был увлечен их «замечательностями» и «веселой жизнью». Москва особенно поразила Сурикова. Путевые впечатления, как и вся его дальнейшая жизнь в Петербурге ив Москве» не затмили исключительной, бесконечной любви Сурикова к оставленным им родным местам. Новая жизнь не только не ослабила, наоборот, усилила любовь к матери и брату. Нет ни одного письма, где бы не была выражена эта любовь. Чувство Сурикова к матери исключительно. К Саше, своему брату, он относился, как к любимому сыну. Оставив его двенадцатилетним мальчиком, он не переставал заботиться о нем всю жизнь. Суриков мечтает дать брату высшее образование. В дальнейшем он всегда интересуется положением брата на службе, заботится о его здоровье, посылает подарки, в том числе «неизменные сапоги». Для Сурикова брат Александр был самым близким человеком. «Ты ведь у меня один, кроме детей, на котором мои привязанности», - пишет он в одном из писем 1897 года. Запоминается образ брата, возникший в памяти Василия Ивановича и запечатленный им в письме 1891 года: «Мы все вспоминаем, как ты скрылся от нас под горою... когда провожал нас. Мы долго видели твой белый сюртук...»
Суриков любит свой дом на Благовещенской улице, где он родился и рос, где нужно «проконопатить стены», «обшить дом новым тесом» ... Живя в далекой Москве, он вспоминает красноярского Савраску. Мысль о доме и близких, забота о них, тоска по Сибири, радость при получении писем и посылок с любимыми сибирскими лакомствами - красной нитью проходят через всю его переписку с родными. Встречи с сибиряками имели для него особое значение. Связь с ними он сохраняет в течение всей жизни. В частности, как явствует из писем, человеком, которого не забывал Суриков, был П.И.Кузнецов, поддержавший красноярского губернатора П.Н.Замятнина в хлопотах по устройству юноши в Академию художеств, организовавший его поездку в Петербург и помогавший ему материально вплоть до окончания Академии. Но благодарность - далеко не единственное чувство, которое определяет отношение Сурикова к Кузнецову. Он ценит в нем неизменно проявляемый интерес к его творческим успехам. Он постоянно чувствует к себе чисто человеческое внимание и заботу. Суриков был дружен со всей семьей П.И.Кузнецова, особенно с его сыновьями.