Глава из книги Надежды Шер. Василий Иванович Суриков

» Первая » Вторая » Третья » Четвертая » Пятая » Шестая » Седьмая » Восьмая » Девятая » Десятая » Одиннадцатая » Двенадцатая » Тринадцатая » Четырнадцатая » Пятнадцатая » Шестнадцатая » Семнадцатая » Восемнадцатая » Девятнадцатая

О будущих картинах Суриков думал неотступно. Он снова жил в далеком прошлом. А тут еще В.В.Стасов писал и спрашивал: «Не приметесь ли вы однажды за картину сибирскую, картину из жизни ссыльных, поселенцев, каторжных?» Но все и всех победил Разин. С Разиным Суриков был связан давно. Первый акварельный эскиз сделал лет пятнадцать назад и с тех пор не раз возвращался к нему. В 1887 году, когда была выставлена «Боярыня Морозова», он писал родным: «Я теперь начинаю писать эскиз для моей новой картины и собираю материалы для нее». На этом эскизе Суриков показал атамана Разина с персидской княжной. Возможно, что эскиз навеян был очень популярной в те годы песней:

Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны
Выбегают расписные,
Острогрудые челны.

Эта песня о том, как атаман бросает за борт лодки персидскую княжну, чтобы доказать верность казакам своей вольницы. Но шел год за годом, были написаны и «Снежный городок», и «Покорение Сибири Ермаком», а первый эскиз для картины «Разин», очевидно, лежал в суриковском сундуке. Чувство исторической правды подсказало Сурикову, что это не тот Разин, которого видел и принимал всей душой художник,- Разин народных песен, легенд, Разин - неукротимый бунтарь, гордый, свободолюбивый, непокорный. Вот Разин говорит народу:
«За дело, братцы. Ныне отомстим тиранам, которые до сих пор держали вас в неволе хуже, чем турки или язычники. Я пришел дать всем вам свободу и избавление; вы будете моими братьями и детьми, и вам будет хорошо, как и мне».
А народ кричал на это:
«Многое лета нашему батьке! Пусть он победит всех бояр и князей...»
Разин сложил свою голову на плахе. Во время казни Разин молчал, а когда брат его не выдержал и сказал: «Слово государево!» - это значило, что он знает - и откроет государственную тайну, Разин закричал: «Молчи, собака!»
С Лобного места Разин низко поклонился народу, прощаясь с ним. Неутомимо, страстно работал Суриков над картиной «Степан Разин». Объездил Дон, Каму, Волгу, много месяцев провел в Сибири, перечитал все сказания, все песни о Разине, которые удалось достать. Как всегда, о ходе своих работ он сообщал домой: «...Наконец, достиг Астрахани, - пишет он дочерям в июле 1901 года. - Это какая-то Венеция или Неаполь. Шумная жизнь на пристанях. Сегодня нарисовал лодку и наметил на другом рисунке гребцов (шесть весел). Думаю завтра или послезавтра кончить этюд красками (не отделывая, эскизно). Кое-какие наброски неба с водой дорогой на ходу делал. Надеюсь привезти для начала работы кое-какие материалы...» Через два года: «...Пишу костюмы для картины... написал три капитальных этюда, да еще напишу...» И еще через год, в июле 1904 года, из Звенигорода, где он жил на даче. «Думаю через неделю съездить в Москву поработать картину по сделанным этюдам нынешним. Главное пейзаж. Еще нужно типов несколько подыскать».

Прошел и еще год, а Суриков все работал над картиной, ездил, искал, писал этюды... Наступил 1905 год - год революции. Россия переживала трудное время. На престоле сидел последний русский царь - Николай II. По его приказу 9 января на площади перед Зимним дворцом была расстреляна демонстрация рабочих. И в эти дни, по-видимому, нарисовал Суриков карикатуру: полицейский с усами, со штыком; священник в митре с кадилом; купец. Под этими фигурами подпись: «Основы самодержавия. 1905 год». Весь этот год Суриков продолжал работать над картиной «Степан Разин». В декабре следующего года он окончил ее и поставил на тридцать пятую передвижную выставку, которая открылась в Москве, в залах Исторического музея. Уполномоченный выставки Яков Данилович Минченков вспоминал, как вставили картину в огромную золоченую раму и повесили в отдельную круглую комнату в башне музея. Когда ее повесили и стали давать наклон, Сурикову показалось, что рама светла, что позолота сливается с тонами вечернего неба на картине и разжижает картину. Раму перекрасили в темную бронзу, потом перекрасили комнату в более темные тона, чтобы вызвать вечерний свет в картине. Но все это не то. Суриков помрачнел. На некоторое время он запер дверь круглой комнаты от посетителей и продолжал работать, исправлять картину. «Сегодня я лоб писал Степану, правда, теперь гораздо больше думы в нем?» - спросил он Минченкова. Спросил и даже не дождался ответа - он решил, что картина не удалась ему, потому что не было в ней Разина, того Разина, с которым он сжился, которого видел в своем воображении.
Так думал взыскательный к себе художник, а перед его картиной с утра и до вечера толпился народ. Картину давно и с нетерпением ждали, строили о ней разные догадки, и вот теперь перед зрителями огромное полотно: широкая даль Волги. Большой струг. Гребцы взметнули весла. Замерли. Играет на гитаре казак-гитарист, спит на борту другой казак... А Разин, атаман казацкой вольницы, облокотившись на узорное седло, погружен в глубокую думу... И кажется, в эти дни, когда только что пронеслась буря революции, выплыл он на волжский простор, чтобы напомнить людям о великих битвах прошлого, о войнах крестьянских... Ходили слухи, что картина будет снята с выставки, что художник Суриков своей картиной призывает к продолжению революции. Революционно настроенная молодежь да и все передовые люди России, в сущности, так и принимали картину о Разине.