Василий Суриков. Биография. Жизнь и творчество

» Первая » Вторая » Третья » Четвертая » Пятая » Шестая » Седьая » Восьмая

Третьяков купил Боярыню Морозову за пятнадцать тысяч рублей, и Суриков смог наконец-то осуществить свою заветную мечту - поехать на родину в Красноярск со всей семьей. Однако столь долгожданная для Василия Ивановича поездка на родину оказалась роковой для его жены. Тяжелая и неудобная дорога на перекладных и на пароходе подкосила и без того хрупкое здоровье Елизаветы Августовны, страдавшей пороком сердца. Сказалось и то, что отношения между матерью художника и его женой не сложились. Суровая сибирячка и хрупкая француженка не понимали друг друга. Елизавета Августовна не жаловалась, молча снося неприязнь свекрови, она старалась не омрачать мужу радость свидания с родиной.
В Сибири, по своему обыкновению, художник много работал. В тот год ожидалось солнечное затмение. Было установлено, что самая лучшая точка наблюдения над затмением в России - это Часовенная гора в Красноярске, куда съехались астрономы со всего мира. Суриков писал картину затмения непосредственно с натуры. Вышло "нечто апостольское, апокалиптическое... ультрафиолетовая смерть". Суриков продал этюд Н.П. Пассеку, родственнику Кузнецовых, однако через несколько лет, пережив тяжелое потрясение, счел эту свою работу ошибкой. Он приехал к Пассеку, заплатил ему обратно полученные за этюд деньги и уничтожил свое произведение.

После приезда из Сибири тяжело заболела Елизавета Августовна. Ее лечили лучшие профессора Москвы, но все было тщетно. Восьмого апреля 1888 года ее не стало. Для Сурикова смерть жены была тяжелейшим ударом. Он писал брату Александру: "Вот, Саша, жизнь моя надломлена; что будет дальше, и представить не могу". В это время Суриков сблизился с Михаилом Нестеровым, который тоже пережил смерть горячо любимой жены. Нестеров вспоминал: "...в годы наших бед, наших тяжких потерь, повторяю, душевная близость с Суриковым была подлинная, может быть, необходимая для обоих... После тяжелой, мучительной ночи вставал рано и шел к ранней обедне... Он пламенно молился о покойной своей подруге, страстно, почти исступленно бился о плиты церковные горячим лбом... Затем в вьюгу и мороз, в осеннем пальто бежал на Ваганьково, и там, на могиле, плача горькими слезами, взывал, молил покойницу - о чем?.. Кто знал, о чем тосковала душа его?".
Однако время шло. Суриков не мог все время предаваться отчаянию: у него оставались две дочери, для которых после смерти Елизаветы Августовны он стал и отцом, и матерью, и нянькой, и воспитателем. Тяжелейший надлом в душе Василия Ивановича остался. Больше уже никогда он не попытается устроить свою жизнь, найти новую подругу. И никогда больше не напишет произведения, равного по своей необычайной глубине и пронзительной силе Боярыне Морозовой.
В это тяжелое время Василий Иванович нашел утешение в религии, постоянно перечитывал Библию. Итогом мучительных размышлений Сурикова о жизни, о душе, о смерти явилась картина Исцеление слепорожденного Иисусом Христом, которую художник писал для себя и не собирался выставлять. Лицо слепого на картине напоминало лицо самого Сурикова.

Летом 1888 года к Сурикову приехал брат Александр. Он уговорил Василия Ивановича на время переехать с детьми в Красноярск, чтобы оправиться после тяжелой утраты. И вот летом 1888 года семья Суриковых отправилась в Сибирь. В Красноярске девочек определили в гимназию, и основная забота Василия Ивановича о детях отпала. Чтобы развлечь брата, Александр предложил ему написать картину на тему старинной масленичной казачьей забавы Взятие снежного городка. Василия Ивановича идея увлекла: он с удовольствием собирал материалы, искал лица для толпы на картине. Была даже построена специальная крепость изо льда и снега с башнями и зубцами, нашелся и казак, который взял ее. Работалось Сурикову легко, как никогда раньше, и картина вышла радостная, задорная. "Я написал то, что сам много раз видел. Мне хотелось передать в картине впечатление своеобразной сибирской жизни, краски ее зимы, удаль казачьей молодежи", - говорил художник. В этой картине он написал многих своих знакомых по Красноярску. В санях, крытых тюменским ковром, художник изобразил своего брата Александра в шапке-ушанке, рядом с ним в профиль - дочь сводной сестры Сурикова - Таня Доможилова.

Картина была выставлена в Петербурге в 1891 году и вызвала искреннее недоумение публики, привыкшей к другому, трагическому, Сурикову. Взятие снежного городка долго не покупали. Только через несколько лет художник продал полотно коллекционеру Владимиру фон Мекку за десять тысяч рублей.
Сразу после окончания Взятия снежного городка Суриков начал работу над грандиозным полотном Покорение Сибири Ермаком. Эта тема не могла не волновать художника, предки которого пришли в Сибирь вместе с Ермаком. С детства он слышал предания и рассказы о Ермаке и его отчаянных сподвижниках, которые сумели победить огромную армию хана Кучума. "В Покорении Сибири много лично пережитого. Точно так же, бывало, идем в кулачном бою стенка на стенку, сомнем врага, собьем его в кучу, прижмем к обрыву и врежемся в кашу человеческих тел. И типы инородцев - тоже все это было хорошо знакомое по сибирской жизни. Даже и силуэты всадников, скачущих в смятении на дальнем берегу, - тоже не что иное, как передача ярко сохранившегося в памяти впечатления".
В работе над картиной помогли и ранние акварели 1873 года, написанные в Минусинских степях, куда Суриков, еще студентом Академии, был отправлен П.И. Кузнецовым лечиться кумысом от начавшейся было в сыром и холодном Петербурге чахотки.
Суриков провел огромную работу по сбору материалов для картины. Каждое лето, взяв дочерей, он отправлялся на этюды. Когда они путешествовали по Сибири, то Василий Иванович завозил девочек к родным в Красноярск, а сам отправлялся колесить по всему краю, заезжая в самые дальние села в поиске типов татар, остяков, вогулов, жизнь и быт которых почти не изменились с XVI века. Суриков почти никогда не расставался с дочерьми. Старшая, Ольга, была очень похожа на отца: крепкая, темноволосая, она обладала сильным характером. После смерти Елизаветы Августовны Ольга стала опорой отцу. Он называл ее Олечка-душа. Младшая - Елена была светловолосой и хрупкой и во всем подчинялась сестре. Вся жизнь Василия Ивановича теперь сосредоточилась в дочерях, матери с братом и в картине, что была напрямую связана с его отчаянными предками-казаками, а через них - и с ним самим. Рана в душе Сурикова постепенно затягивалась, и в 1893 году он даже выставил в Петербурге Исцеление слепорожденного Иисусом Христом.
Летом 1893 года Суриков с дочерьми поехал на Дон, откуда писал брату: "Мы проживаем в станице Раздорской на Дону... Отсюда, говорят, вышел Ермак и пошел на Волгу и Сибирь".
Донские казаки радушно приняли Сурикова, признали его своим, даже пригласили на войсковой станичный казачий круг. Здесь художник нашел много интересных казачьих типов, нашел он также казаков Суриковых – ту ветвь своего рода, которая осталась на Дону.